Кристин Сурак посетила более десятка стран, чтобы пролить свет на скрытый мир торговли паспортами. Она рассказывает об островных государствах, зарабатывающих на продаже гражданства, и о людях, которые таким образом покупают себе новые возможности.
В то время как продолжаются дебаты об убежище и целенаправленной иммиграции квалифицированных специалистов, существует совершенно иная форма миграции, о которой говорят мало. Она связана не с бегством из страны или высокооплачиваемой работой, а с деньгами. Некоторые страны, хотя их число сокращается, предлагают официальные программы, позволяющие получить гражданство или визу в обмен на инвестиции, пожертвования или покупку недвижимости. Кто зарабатывает на этой «торговле паспортами», почему от этого выигрывают не только сверхбогатые и какие мотивы стоят за этим, объясняет в интервью STANDARD американский социолог Кристин Сурак.
STANDARD: возможность «купить» гражданство за «достаточную» инвестицию звучит необычно. Как вы относитесь к этому после всех лет исследований?
Сурак: всё зависит от того, какие представления у нас о гражданстве. Обычно существует связь между гражданином и страной, в которой он живёт, потому что мы существуем в мире национальных государств. Гражданство обычно приобретается при рождении, и лишь небольшая часть мирового населения — не более 1% — получает его через натурализацию. Поэтому многие связывают гражданство с национальной принадлежностью, но всё не так просто. Я могу свободно говорить на немецком языке с австрийским акцентом и быть вовлечённой в культурную жизнь, но решение сделать меня гражданкой Австрии принимает государство.
STANDARD: что влияет на это решение?
Сурак: в некоторых случаях натурализация носит стратегический характер. Франция, например, хочет видеть в числе своих граждан Павла Дурова и Эвана Шпигеля, двух технологических миллиардеров, и договаривается с ними индивидуально. В Европе обычно нужно ждать от 5 до 10 лет, чтобы получить шанс стать гражданином, но в глобальном масштабе это ещё довольно лёгкий путь. Вы можете переехать в Китай и прожить там 30 лет, но, скорее всего, никогда не станете гражданином. То же самое касается Дубая, если у вас нет политических связей.
STANDARD: политические контакты — это одно, покупка гражданства за инвестицию или пожертвование — зачастую в шестизначных суммах — это другое. Кто может себе это позволить, и какие мотивы у правительств?
Сурак: страны действуют крайне избирательно. Поэтому неудивительно, что они обращаются к состоятельным людям. Они в некотором смысле прагматичны. Но это не обязательно сверхбогатые, а скорее люди с капиталом от 1 до 5 миллионов долларов.
STANDARD: что привело вас в мир «торговли паспортами»?
Сурак: всё началось с моего исследования гастарбайтеров. Часто эти люди работают в чужой стране долгие годы, вносят вклад в экономический успех, но затем сталкиваются с многочисленными препятствиями при попытке получить гражданство. Когда я изучала эту форму включения и исключения, Мальта начала продавать гражданство. Это было в 2013 году и представляло интересный контраст: с одной стороны, низкооплачиваемые работники, которые почти не имеют шансов стать гражданами, несмотря на свой вклад; с другой — состоятельные люди, которые могут купить гражданство, иногда даже не посетив страну.
STANDARD: как продолжилось ваше исследование?
Сурак: я посещала конференции, где специалисты и представители индустрии торговли паспортами обсуждали актуальные вопросы. Там я осознала, что это не просто «паспорта за деньги». Существует целая отрасль, и некоторые правительства сильно вовлечены и даже зависят от торговли паспортами как источника дохода.
STANDARD: торговля паспортами также привлекает преступные организации. Transparency International в 2018 году назвала эту деятельность «воротами для отмывания денег». Годом ранее журналистка-расследователь Дафна Каруана Галиция стала жертвой убийства.
Сурак: СМИ раскрыли некоторые случаи, когда программы использовались для отмывания денег и сокрытия преступной деятельности. Безусловно, проблемы существуют. Но когда я посетила 16 стран, то обнаружила, что большинство людей интересуется улучшением своей мобильности и безвизовым доступом.
STANDARD: можете привести конкретный пример?
Сурак: например, пакистанский инженер с университетским образованием, работающий в технологической сфере в Дубае. Это хорошо оплачиваемая работа, но с пакистанским паспортом без визы можно посетить только около 35 — 40 стран. Если такой человек — региональный менеджер, и ему нужно быстро перемещаться по миру, то здесь возникают препятствия.
STANDARD: какие ещё мотивы существуют?
Сурак: другой мотив — это «план Б», то есть обеспечение будущей мобильности, своего рода страховка. Никогда не знаешь, как изменится политика твоей страны, и поэтому хочется иметь запасной вариант. Когда я начала исследование в 2015 году, это касалось в основном россиян и китайцев из авторитарных режимов. Сегодня всё чаще это граждане США. Многие ищут места, куда можно быстро переехать, например, на Карибские острова или в Мальту, которая предоставляет прямое гражданство ЕС, хотя это дороже и одобряется лишь несколько сотен заявок в год.
STANDARD: остаются ли открытыми двери в другие страны?
Сурак: страной номер один по продаже гражданства сейчас является Турция. Тем не менее с турецким паспортом нет безвизового доступа в ЕС. Но он всё же значительно лучше, чем сирийский, иранский или иракский. Кроме того, Турция предоставляет гражданство россиянам, тогда как многие страны, включая карибские острова и Мальту, под давлением Вашингтона и Брюсселя больше этого не делают.
STANDARD: почему торговля паспортами так популярна среди карибских государств?
Сурак: для маленьких стран это огромный источник дохода. В государствах вроде Сент-Китс и Невис, где проживает менее 55 000 человек, торговля паспортами может составлять более 20% экономики. Доминика — крайний пример, где доходы от этих программ достигают до 50% бюджета.
STANDARD: многие из этих стран также известны как «налоговые гавани». Совпадение?
Сурак: есть много заблуждений относительно налоговых убежищ. Если кто-то хочет оптимизировать свои финансы, он может сделать это и в крупных странах, таких как Великобритания, США (штаты Делавэр или Невада), Лихтенштейн или Швейцария. Здесь масса возможностей снизить налоговую нагрузку, но их не называют «налоговыми гаванями». Такая маркировка довольно политизирована. Небольшие страны действительно имеют финансовый сектор, но не являются крупными игроками. В этом есть корреляция, но не обязательно причинно-следственная связь.
STANDARD: какие ещё причины приобретения гражданства в данных странах? Это только «план Б»?
Сурак: причин много, и одним из ключевых моментов является безвизовый доступ в Шенгенскую зону. Европарламент давно выражает озабоченность по этому поводу. Но к весне 2025 года ситуация изменится с введением системы ETIAS. Это новое разрешение на поездки должны будут получать все, кто прибывает из безвизовых стран, подобно тому, как граждане ЕС сейчас запрашивают разрешение для въезда в США.
STANDARD: если говорить о других программах, например, о «золотых визах» в Греции, какую роль они играют экономически и политически?
Сурак: здесь важно различать. Гражданство — это постоянный правовой статус, позволяющий получить паспорт и передающийся по наследству. Вид на жительство — это просто виза в вашем паспорте. Её можно потерять, тогда как лишить гражданства гораздо сложнее. В ЕС почти половина стран предлагает программы «золотых виз». Это способ заработать деньги: вы получаете визу в обмен на инвестиции, например, в недвижимость. Кстати, Греция зарабатывает на этом около 2,5 миллиарда евро в год.
STANDARD: в отличие от визовых программ, программы гражданства в ЕС теперь редки. Официальная программа помимо натурализации за «особые заслуги» фактически осталась только на Мальте. Проводится ли там тщательная проверка заявителей?
Сурак: правительство крайне осторожно подходит к этому и строго соблюдает требования проверки. Подать заявку могут только те, у кого уже есть шенгенская виза. Невозможно просто купить мальтийское гражданство как обходной путь в ЕС.
STANDARD: всё это звучит довольно позитивно, хотя торговля паспортами часто связывается с сомнительной деятельностью…
Сурак: это может выглядеть как оправдание программ, но я хочу подчеркнуть, что многие предположения просто неверны. Это не значит, что проблем нет. Многие программы не ориентированы на экономическое развитие, которое приносило бы пользу большинству населения. И да, иногда преступники проходят проверки. Но важно также отметить, что страной номер один по натурализации через инвестиции является государство, которое принимает больше всего беженцев в мире. Причина и там, и там одна — деньги. Турция получает от ЕС около 9 миллиардов евро, чтобы удерживать беженцев за пределами Союза. Но она также получает деньги от тысяч людей в год, которые покупают гражданство.
STANDARD: каков главный вывод из всех ваших исследований?
Сурак: никто не выбирает место своего рождения, но оно во многом определяет жизненные возможности. Вы можете быть высокообразованным и успешным, но ваши шансы всё равно ограничены, если вы родились, скажем, в Пакистане. Мы живём в глобализированном мире, но не каждый может свободно путешествовать по планете. Если вам посчастливилось родиться в привилегированной стране, такой как Австрия, вам это доступно без особых усилий. Это хороший повод задуматься о собственных возможностях, которые у вас есть просто благодаря месту рождения.
О Кристин Сурак
Кристин Сурак, изначально специалист по японской культуре, в последнее десятилетие сосредоточилась на изучении различных форм миграции и глобальной мобильности, особенно среди элит. Американский социолог является автором десятков научных статей и двух книг. Её последнее произведение, The Golden Passport: Global Mobility for Millionaires, вышло в сентябре 2023 года в издательстве Гарвардского университета. С 2020 года она преподаёт и ведёт исследования в Лондонской школе экономики.
Это перевод новостной статьи австрийского издания. Источник: derstandard.at
