Мой переезд в Австрию и последующая адаптация всегда была связана с изучением истории этой страны. Возможно, когда-то я перееду в Великобританию или Испанию и с радостью буду изучать их историю по материалам, изданных там. Но сегодня мне очень интересно изучать тех людей, которыми сегодня гордится Австрия или старается не вспоминать. Пьетро Кандлер — отличный пример такого двоякого чувства. Он всю жизнь жил в Триесте, который в то время принадлежал Австрийской империи. Он всю жизнь считал себя итальянцем и посвятил себя любимому делу — изучению истории. Но он был лоялен Вене и Габсбургам, за что был забыт в те годы, когда это стало нужно.
Пьетро Кандлер (нем. Pietro Kandler), сын учителя рисования и сценографа и дочери врача, родился в Триесте 23 мая 1804 года. Семья его отца происходила из Шотландии и носила фамилию Чандлер. Его предки поселились в Вене, а затем переехали в портовый город на Адриатике.
Кандлер был одарённым, учиться его отправили в гимназию в Каподистрию (словен. Копер). Его академическая карьера началась в Падуе, где он изучал право. В 1822 году, ещё будучи студентом, он получил стипендию для обучения в Вене на несколько лет. Опыт, полученный им там, оказал на Кандлера фундаментальное влияние. В Венской юридической школе он посещал лекции Томаса Доллинера и Франца фон Эггера и открыл в себе страсть к исследованию исторических правовых институтов. Так он искал историко-правовые документы и забытые тексты об австрийском побережье. В то же время его жажда странствий привела его в северные и восточные части империи. В 1826 году он завершил своё юридическое образование в университете Павии со степенью доктора и вернулся в родной город Триест.
Археологический первопроходец и культурно-научный исследователь
В предмартовский период Кандлер присоединился к юридической фирме Доменико Россетти, в то время одной из центральных фигур в общественной и культурной жизни города Триест. Город переживал свой расцвет и превращался в космополитический торговый центр первого ранга. Не в последнюю очередь благодаря посредничеству Россетти, Кандлер всё больше вовлекался в культурную жизнь города, например, как член Общества Минервы, основанного в 1810 году, и как автор журнала «Archeografo Triestino», издаваемого с 1829 года.
Теперь Кандлер начал «поход» вокруг Триеста и полуострова Истрия. В результате своих пеших путешествий и, образно говоря, открытий в фондах различных архивов он начал свои первые археологические раскопки. Его особенно интересовали Пола (по-хорватски Пула) с её внушительной античной ареной, Аквилея с её реликвиями римских времен и раннехристианской базиликой, а также Кастеллиери, доримские укрепления вокруг Триеста и во внутренних районах Истрии. Благодаря этой деятельности Кандлер вступил в контакт с представителями местной интеллигенции, с которыми установил тесную исследовательскую и информационную сеть. Одним из результатов этого сотрудничества стало основание в 1846 году еженедельника «L’Istria», который издавался до 1852 года.
Таким образом Кандлер внёс решающий вклад в институционализацию молодого археологического и исторического исследования региона Триест – Истрия. Недаром «L’Istria» была названа первым и самым важным «культурным хранилищем» прибрежного региона. Опубликованные в нём исследования стали незаменимой основой для всех учёных, которые впоследствии занимались Триестино-Истринским регионом. Репутация Кандлера как археолога и эпиграфиста вскоре распространилась на Вену и другие европейские метрополии. В 1844 году император Фердинанд I посетил Полу и взял археологические памятники под высшую защиту, а Теодор Моммзен привлёк триестинского учёного в качестве корреспондента для своего «Corpus Inscriptionum Latinarum». В 1853 году Центральная комиссия по исследованию и сохранению архитектурных памятников (Central-Commission für Erforschung und Erhaltung der Baudenkmale) в Вене назначила Кандлера «консерватором архитектурных памятников побережья». В августе того же года Кандлер был окончательно принят в Императорскую академию наук в Вене.
Древнее наследие как фактор формирования идентичности и магнит для туризма
В ходе своих археологических и исторических исследований у Кандлера созрела идея представить результаты своих изысканий широкой публике. По его мнению, такая музейная коллекция не в последнюю очередь должна оказывать эффект формирования идентичности. Муниципалитет доверил Кандлеру руководство проектом по созданию музея «древностей», который должен был быть посвящён родоначальнику классицизма Иоганну Винкельману, убитому в Триесте в 1768 году. В 1843 году Кандлер смог открыть для публики музей под открытым небом «Orto lapidario» в непосредственной близости от собора Сан-Джусто. Этот лапидарий, коллекция скульптур, надгробий, саркофагов и т. д. послужил первоначальной искрой для создания Музея античности, который был основан, однако, только через год после смерти Кандлера. Он примыкает к вышеупомянутому садовому комплексу и существует по сей день как Музей античности.
Музей Кандлера должен был дать жителям Триеста идею принадлежности к (пусть и воображаемому) историческому сообществу и, таким образом, идентичности — посредством их культурного наследия. Изучение собственного прошлого также должно было укрепить идентификацию с недавно созданной коронной землёй австрийского побережья.
Кандлер также написал путеводители о Триесте, Аквилее, Градо и самых важных городах Истрии, которые были опубликованы на нескольких языках. Эта деятельность не в последнюю очередь была связана с зарождающейся туристической индустрией, которую триестинская буржуазия стремилась развивать.
Кандлер и политика
Уже в 1842 году Кандлер, который был умеренно либерален и лоялен к императору, был избран прокурором города Триест и президентом муниципального совета. За год до этого в Триест в качестве губернатора прибрежного региона приехал 35-летний Франц Граф фон Штадион-Вартхаузен, и Кандлер вскоре стал его ближайшим коллегой. Он поддержал его в проведении административной реформы, в которой его знание истории права оказалось очень полезным: он заново собрал сохранившиеся юридические тексты и отредактировал их, чтобы Штадион-Вартхаузен мог использовать их в качестве основы для своих реформ. Пятитомный «Кодекс дипломатических отношений» (итал. «Codice diplomatico istriano») (1847) можно считать главным трудом Кандлера.
В революционный 1848 год Кандлер оказался лояльным императору, хотя и поддерживал определённую автономию для города Триест. С другой стороны, он не принял своего избрания во Франкфуртский парламент, поскольку отверг включение бывших венецианских частей Истрии в состав Германской конфедерации. В течение следующего десятилетия он занимал всё более консервативные позиции и тем самым вступил в конфликт с укрепляющимися либерально-национальными партиями Италии. О связях Кандлера с домом Габсбургов не в последнюю очередь свидетельствует тот факт, что он также принимал участие в строительстве дворца Мирамаре. Он составил программу картин, созданных Чезаре Делл’Аква, и отвечал за латинские надписи.
До 1865 года Кандлер представлял преимущественно словеноязычный Карстумланд в муниципальном совете Триеста, пока Иван Набергой не был избран вместо него первым словенцем в городском парламенте. Кандлер отреагировал возмущённо, не обошлось и без антиславянских тонов. Особенно после 1867 года усилились его конфликты с буржуазией, которая становилась более итальянско-национально-либеральной. Всё более изолированный политически и страдающий от рака, Кандлер ушёл в частную жизнь и умер 18 января 1872 года в своей квартире на улице Лаццаретто Веккьо.
Забытый инновационный ум
Итальянская историография обычно изображала Кандлера как классический тип хорошо воспитанного, адаптированного, лояльного императору, италоязычного подданного, преданного монархии. Его негативное отношение к проитальянским кругам Триеста, которые хотели, чтобы город стал частью Итальянского королевства, было истолковано отрицательно. Таким образом, Кандлер был постепенно забыт. При этом часто упускается из виду, что он был в различных отношениях новаторским мыслителем, заложившим основы региональной историографии самого северного региона Адриатики и его туристической «эксплуатации». И при этом он думал о культурных и исторических отсылках и связях без национальных заморочек.
