Ирма Трксак — очень интересная историческая личность, человек с явно коммунистическими взглядами на жизнь, которые для меня кажутся опасными. Но всё же она являлась патриотом своей страны и врагом тоталитарной гитлеровской машины смерти. Давайте вместе узнаем чуть больше о её жизни. 

Ирма Трксак

Ирма Трксак (нем. Irma Trksak) родилась 2 октября 1917 года как Ирма Трксакова в Вене и была борцом австрийского сопротивления, участвовавшим в чешском противостоянии национал-социализму в Вене. Она была арестована в 1941 году и депортирована в концентрационный лагерь Равенсбрюк в 1942 году. В послевоенный период она работала как современный свидетель и была одним из основателей австрийской лагерной общины Равенсбрюк. В Международном комитете Равенсбрюка она выступала за антифашистскую политику сохранения памяти.

Раннее детство и образование

Ирма Трксак была дочерью Анны Михолковой и Стефана Трксака, которые переехали в Вену из Словакии перед Первой мировой войной. Её мать происходила из большой словацкой семьи из Сеницы и была обучена бабушкой, жившей в Вене, профессии повара и домашней прислуги. Её отец был членом Социал-демократической рабочей партии (чешская секция), а затем членом и официальным представителем профсоюза металлургов. Он был обученным сапожником, но из-за лучших условий труда работал машинистом на фабрике по производству льда в Бригиттенау. Он часто брал туда Ирму, когда она была ещё девочкой. Вскоре после войны, в 1919 году, родился брат Ирмы Стефан, а в 1922 году — её брат Ян.

В семье Ирмы говорили на словацком языке. Словацкий и чешский — это отдельные языки с разной грамматикой, но понять друг друга можно. Поскольку в Вене не было словацких школ, она, как и её три брата и сестра, посещала чешскую школу с дополнительными курсами в школах словацкого языка, а затем в Коменской гимназии. После окончания средней школы Трксак училась в Педагогической академии в Праге и, завершив образование в 1937 году, стала учительницей в чешской начальной школе в Вене, которая была закрыта нацистами в 1940 году. Затем она изучала славистику и преподавала в школе словацкого языка. Она продолжала работать учителем до осени 1939 года, но в 1939 — 1940 учебном году её должность не была восстановлена, так как положение школ становилось всё более неопределённым, и всё меньше родителей решали отправлять своих детей в чешские школы. С этим решением был связан страх отказа от ассимиляции, если дети не будут посещать немецкие школы. С мая 1941 года все диверсии для государственных школ были отменены и закрыты.

Интерес Трксак к политическим вопросам был вызван её отцом, а также политическим образованием, которое с раннего возраста входило в учебную программу школ Коменского школьного объединения. Возможно, это также стало причиной того, что среди чешского меньшинства было много противников нацистского режима.

Сопротивление национал-социализму

Ирма Трксак была членом гимнастического клуба DTJ, который был закрыт в 1934 году при канцлере Доллфусе, но продолжал существовать после того, как был переименован в Чехословацкий гимнастический клуб. В рамках этого гимнастического клуба уже в 1938 году были сформированы различные группы сопротивления. Самые активные члены чехословацкого сопротивления собрались вместе, названные гестапо чешской секцией KPÖ. Алоис Валах основал Коммунистическое чешское движение Вены в конце 1940 года. Около 160 членов организации регулярно собирались небольшими группами по пять человек в частных квартирах. 

Алоис Гудек выступал в качестве политического лидера группы и смог убедить других членов: 

«Нам очень рано сообщили, что политика Гитлера означала для всех меньшинств. Мы вместе читали «Майн Кампф» и с увлечением слушали объяснения Гудека. Вскоре после нацистского вторжения у нас возникла идея информировать население о целях гитлеровской политики, поскольку мы были убеждены, что расширение дорог, укрепление промышленности вооружений, расширение сети железных дорог, строительство заводов боеприпасов означало не что иное, как подготовку к войне. Однако никто из нас не имел особого представления о заговорах и незаконной деятельности. Но мы были одержимы идеей, что население должно знать, что на самом деле задумал Гитлер. Более того, вскоре мы поняли, что Гитлер также не будет мешать депортации и уничтожению чешского и словацкого меньшинств».

Группа принимала участие в диверсионных акциях, в основном направленных на уничтожение военной техники. Их возмущение тем, что они внезапно классифицировались в гражданства второго сорта как представителей славянского меньшинства (и без «немецкой крови» в жилах), всегда подстёгивало их к действиям. Замаскированные под спортивные мероприятия, они писали листовки, рассылали солдатам на фронт письма с призывами к дезертирству и устраивали пожары на складах, где хранилось военное имущество. Кто они были в этот момент для Германии и Австрии? Предателями? Бесспорно! Но предать власть, которая убивает невинных граждан и творит беззаконие — есть самое сильное, что может сделать настоящий патриот. 

«Мы подожгли соломенные сундуки и зернохранилища, которые были военным имуществом в Лобау и Швехате. Кроме всего прочего, мы сожгли склад в Гросс-Энцерсдорфе. […] Идея Алоиса Худека заключалась в том, чтобы всегда отправлять нас в качестве любовников на эти акции. Моим партнёром был Эдгард Диасек. Мы ехали на трамвае — переодетые влюбленные — в сельскую местность и, целуя друг друга, пытались установить детонатор. Этими акциями мы хотели привлечь внимание населения и показать режиму, что не все в этой стране согласны с правительством. Но мы никогда не подвергали опасности человеческие жизни». — Ирма Трксак.

Со временем всё больше членов группы были арестованы и депортированы в концентрационные лагеря без суда и следствия, а 20 членов группы были казнены.

Арест и депортация

29 сентября 1941 года Ирма Трсак была арестована гестапо и в течение двенадцати месяцев, большую часть времени в одиночной камере, содержалась в тюрьме на улице Россауэр Ланде. Гестапо не удалось заставить её предать других членов группы на бесчисленных жестоких допросах.

«Моё задержание и лишение свободы в тюрьме не было самым страшным. Или что меня водили только на допросы, а потом возвращали в одиночную камеру. Это было психическое давление, одиночество. Неопределённость того, что с тобой будет дальше, была пыткой для психики. И мы никогда не знали, что произойдет потом, потому что мы уже слышали о немецких концентрационных лагерях. Тем не менее, я никогда не могла представить, что происходило в лагерях. Потому что, когда кого-то освобождали из концлагеря, ему никогда не разрешали говорить о том, что там происходило. Мы знали, что заключённым приходится голодать, что им приходится стоять в мучительно длинных очередях во время перекличек и тому подобное. Но я не могла представить, каково там на самом деле. И я никогда не верила, что люди могут делать такие вещи с другими людьми, что я позже испытала на себе». — Ирма Трксак.

27 сентября 1942 года она и ещё 12 женщин из чешской группы сопротивления были депортированы в концентрационный лагерь Равенсбрюк без суда и следствия. Среди них были Антония Бруха и Анна Вавак. 

Концентрационный лагерь Равенсбрюк

Ирма Трксак была зарегистрирована в концлагере 2 октября 1942 года, в день своего 25-летия, под номером заключённого 14177. После прибытия в так называемый блок доступа, в котором было 270 коек на 1600 — 2000 человек, она изначально была одной из свободных. Группа заключённых, которая может быть использована для любой работы в любое время. Так например, Трксак в это время была назначена на каменоломню и вместе с другими заключёнными должна была прокладывать дорогу из лагеря в Фюрстенберг. Ирма Трксак уже тренировалась стоять во время переклички в тюрьме в Вене. Каждое утро в половине третьего ей приходилось часами стоять на улице на морозе и в любую погоду; больные, дети и старики также подвергались этому испытанию.

Примерно через месяц пребывания в проходном блоке заключённых разделили по национальному признаку. Её поселили вместе с другими женщинами из чешской группы сопротивления в бараке, где Роза Йохман была старостой блока.

Трксак вызвалась работать на оружейном производстве в компании Siemens, где ей приходилось записывать трудовые показатели заключённых в качестве писца. Здесь она намеренно фальсифицировала статистику выполнения работ подневольными работниками и таким образом защищала заключённых, которые уже не выполняли достаточного количества работы. Поступала ли она плохо? Для власти — да, но для своей страны она была патриотом! 

В 1944 году рядом с заводскими корпусами был построен отдельный лагерь «Siemens» с бараками для заключённых, и там Трксак стала старейшиной в «Интернационале». Она должна была приносить и раздавать еду, хлеб, следить за чистотой и порядком. «В бараке Siemens мы могли организовывать культурные мероприятия. Мы хотели сделать что-то для сердца и интеллекта». Она и старейшина чешской комнаты Мария Карбусова были преданы за организацию строго запрещённых политических мероприятий и дискуссий. В качестве наказания они были переведены в соседний лагерь уничтожения Укермарк в конце января 1945 года. Там с января 1945 года старые и больные женщины содержались в ещё худших условиях, чем в главном лагере Равенсбрюк.  Ирма Трксак описала своё заключение в лагере уничтожения Укермарк как самое тяжёлое время в своей жизни. 

Элизабет Тури, будучи начальником полиции лагеря для заключённых, смогла использовать своё положение, чтобы перевести Ирму Трксак обратно в основной лагерь. При хаотичном расформировании лагеря Трксак и её друзьям удалось бежать в хаосе на так называемом марше смерти 29 апреля 1945 года. 

По дороге домой в Австрию 1 мая Ирма и одна из её подруг были изнасилованы советским солдатом после того, как они радостно приветствовали его на русском языке как своего освободителя. Этот акт насилия сильно пошатнул представление двух выживших в концлагере об их освободителях. В последующие 20 лет, по словам Ирмы, им приходилось молчать об этом. «…из всех людей красноармеец, которому для нас была уготована слава героев и борцов с Гитлером, оказался подлым насильником женщин, выживших в концлагере при самых неблагоприятных обстоятельствах. Это было горькое разочарование для нас. Мы никому не говорили. В течение 20 лет мы молчали. Нам было стыдно за этого красноармейца. С тех пор я всегда говорила: «Я освободила себя. Никто меня не освобождал! Я освободила себя!»

Послевоенный период в Вене

Вернувшись в Вену, где она снова нашла своих родителей, Ирма Трксак узнала, что из её братьев и сестёр выжила только старшая сестра, работая помощницей по хозяйству в Англии. Братья Ян и Стефан погибли на фронте или в концентрационных лагерях. Её возлюбленный Людвик Штепанек погиб в подлагере Маутхаузен.  С тех пор она посвятила себя политической деятельности: просвещала людей о преступлениях нацистов, рассказывала о своих убитых товарищах, боролась за защиту жертв и признание сопротивления в маленькой денацифицированной Второй республике. Её разочаровали знакомые, соседи и другие люди, которые не хотели знать о концентрационных лагерях. Спустя много лет она также порвала с коммунистической партией, идеи которой её вдохновили в Равенсбрюке.

В 1947 году Ирма Трксак была свидетелем обвинения на гамбургском процессе по делу Равенсбрюка, который проходил в 1947 — 1948 годах. В том же году она стала активной участницей объединения концлагерей и была одним из основателей австрийского лагерного сообщества «Равенсбрюк». 

В 1951 году Ирма родила сына, а профессионально она много лет работала в чешском легате. Позже она руководила чешской газетой для KPÖ. После выхода из партии она перешла в частный сектор и до выхода на пенсию работала в компании Siemens в Вене в качестве клерка. В течение многих десятилетий Ирма Трксак была убеждённым свидетелем современности в школах, читала лекции и снималась в документальных фильмах и репортажах.

Политическая приверженность

После выхода на пенсию Ирма Трксак посвятила большую часть своего времени и самоотдачи австрийской лагерной общине Равенсбрюк. Трксак была «коммуникационным центром» сообщества лагеря, не ограничиваясь работой в совете в качестве секретаря до 2005 года. До 93 лет работа в объединении концлагерей была частью её ежедневного распорядка. В последние годы жизни болезнь всё сильнее давила на неё.  Трксак поклялась себе, выйдя из лагеря, рассказать и засвидетельствовать всё, что произошло:

«Именно по этой причине я всегда соглашаюсь давать показания об этом лагере, о самом трудном времени в моей жизни. Потому что я чувствую, что это мой долг перед теми тысячами женщин, которые погибли там. И я надеюсь, что потомки будут считать своим долгом сделать всё, чтобы никогда больше не было таких лагерей, как Укермарк, Равенсбрюк, Маутхаузен, Берген-Бельзен, Дахау и так далее. Я также надеюсь, что вместе мы будем бороться против этих сил, которые уже снова стали такими большими, чтобы они не стали ещё больше и сильнее». — Ирма Трксак. 

В течение многих лет Трксак была активным делегатом австрийской лагерной общины Равенсбрюк в Международном комитете Равенсбрюк (IRK). С момента своего основания IRK занимается вопросами оформления и политики мемориального комплекса Равенсбрюк. Для Ирмы Трксак эта работа была очень важна, и она была одной из тех, кто приехал в Равенсбрюк на первые торжества по случаю освобождения в 1955 году. На ежегодной конференции IDE в Барселоне в 2007 году, где Ирма Трксак была избрана одним из вице-президентов, она придумала фразу, которая с тех пор не раз бралась на вооружение. Речь шла о переименовании мемориала Равенсбрюк в Геденкштетте. Ирма Трксак сказала в 2007 году от имени выживших: «Мы хотим не только увековечить память, но и назидать!». 

Почётные звания

За свою приверженность как свидетеля современности она получила награду «Женщина года» от партии зелёных Леопольдштадта в Международный женский день 2004 года. 

10 февраля 2016 года Ирма Трксак была награждена Почётным орденом Австрийской Республики. Бойцы сопротивления Мария Цасар и Ирма Трксак получили Серебряный орден за заслуги перед Австрийской Республикой. Вместо Ирмы Трксак на чествование явился её сын Людвиг, и когда министр культуры и канцелярии Йозеф Остермайер вручал ему орден «За заслуги» и грамоту, Людвиг Трксак сказал, что, к сожалению, не может поблагодарить от имени матери, поскольку из-за состояния здоровья Ирма Трксак не могла понять, что Республика награждает её. «Мне очень больно, — сказал Людвиг Трксак, — что эта честь пришла так поздно».